Анатолий Бурак - Рыба в воде [СИ]

Меня помимо воли разобрало зло. Урод чёртов. Хотя… каждый меряет по себе и, будучи негодяем он, помимо воли увидел во мне родственную душу. И, будь на его месте пророк — я, наверное, стал бы потенциальным предсказателем. Но, сами понимаете, всё равно было обидно.

Вообще-то, какая-никакя известность малость тешила самолюбие. Но, сами понимаете, после всего услышанного, настроения брататься не появилось и, состроив официальную мину, я по-быстрому извинился и, отдав злополучный пистолет, с которого предварительно (мало ли что) стёр свои отпечатки, выскочил из конторы. И дёрнул же меня чёрт связаться с этим наблюдательным парнишкой. Ну, посмотрел бы он на нас. Проводил бы до Приюта. Не умерли бы. Но, что сделано — то сделано. А задействовать коридор по таким пустякам — много чести.

Едва я въехал на территорию Приюта, как навстречу выскочила Кени.

— Попало? — Сочувственно поинтересовалась она.

— Попало. — Согласно вздохнул я.

— Это из-за меня?

— Да нет, малыш. — Я погладил её по курчавой головёнке. — К счастью, я успел набедокурить больше.

— Да ну их. — Махнула она ручёнкой. — Пойдем лучше купаться.

И, не успел я возразить, как она схватила меня за руку и…

Мы оказались на жёлтом песке, в котором ноги утопали по щиколотку. Тут и там росли пальмы, утыканные гроздьями бананов. А перед глазами протирался безбрежный океан. Вольны, с небольшими пенными шапками, лениво накатывались на прибрежную гальку, в которой то и дело мелькали ракушки и быстро отступали назад, растворяясь в бирюзовой, отдающей синевой массе воды. Здесь же, на песке, стоял шалаш, возле которого сидела Инна. На ней был купальник и солнцезащитные очки и она весело улыбалась.

— Миленько здесь, правда?

— Не то слово! — Поспешил согласиться я. И не смог сдержать праздного любопытства. — Так это «убежище» Кени?

— Оно самое. — Подтвердила Инка. — Необитаемый остров, отданный по чьей-то неведомой прихоти нашей малышке.

— Аббат говорит, что это лишь дело воображения, и ничего более. Возразил я. — Так что, при желании, мы тоже могли бы придумать места не хуже.

— Так-то оно так. Но вот только… — Она глянула на мея исподлобья. — Нафантазируй ты себе остров, смог бы добраться до Ленкиного мира?

— Разве что на плоту. — Отшутился я, прекрасно зная ответ.

И он был не утешительным. Пожалуй что фиг бы я куда добрался, сооруди моё подсознание что-то подобное. Путь даже и такой миленький райский островок.

— Да, кстати, тебя Аббат спрашивал.

— Ну его. — Я махнул рукой. — От этого-то не спрячешься. Так что, ежели что нибудь важное — сам найдёт.

И, сбросив одежду, занялся тем, для чего и был приглашён. То есть с разбегу бултыхнулся в воду, ощущая небольшую ностальгию по дням, проведённым нами на Киан-Туо.

— Кстати, Кени, — Поинтересовался я, когда плавать было уже выше моих сил. — Как ты это делаешь? В смысле, перемещаешь воду?

Но малышка лишь пожала плечиками.

— Очень просто.

Ну да, конечно, о чём это я? Тут ведь тренировки бесполезны. С этим надо родиться. И мысленно чертыхнулся. Вот же натура, блин. Мало мне моих скромных талантов, так ещё лавры девочек покоя не дают.

Растянувшись на горячем песке я бесцельно смотрел вдаль, пытаясь представить, а что там, за горизонтом? Какие ещё архипелаги скрыты в безбрежной дали, и двери в чьи миры открываются на неведомых берегах? А, может, маленькая Кени никогда не задумывалась о таких вещах? И ей просто хорошо здесь, в этом замечательном месте, полностью соответствующем её вкусам. В конце концов, каждый получает то, к чему подсознательно стремиться. Ведь изменился же облик Ленкиного «убежища» после того, как она была вынуждена «эмигрировать» в наш мир.

Блин, вот любопытно, что себе навоображает эскимос? Если, конечно, среди народов севера есть люди обладающие Даром?

Но как следует пофантазировать мне не дали.

— Мы выходим, Юра. — Окликнула меня Кени. И, боясь показаться негостеприимной, добавила. — Если хочешь, можешь остаться до утра.

Я поневоле поёжился, конечно, стараясь не подавать виду.

— Спасибо, Кени. Я с вами.

Я быстро натянул одежду и…

Инка шутливо толкнула в спину.

— Дор-рогу. — Затем, чмокнув меня в щёку, добавила. — Я к малышам, пойдёшь?

— Нет Ин. — Отказался я. — Надо побыть одному. — И, оправдываясь, добавил. — Все эти процедуры… Б-р-р.

— Ну, как знаешь. — Не стала дуться она. — И ещё раз поцеловав, «пропала» вместе с Кени.

Сходив в столовку я перекусил и поднялся в наш С Инной блок. Но, только завалился на кровать, как в дверь постучали.

— Войдите. — Поборов желание «слинять» в Дромос крикнул я. — И добавил: — Открыто!

Дверь распахнулась и Гроссмейстер шагнул через порог.

— Как настроение? — Поинтересовался он, усаживаясь в кресло.

— Да так. — Я неопределённо повращал в воздухе раскрытой ладонью.

— Боязно, небось?

— Да нет. — Стал отнекиваться я. Просто… Нет во мне идейной убеждённости в необходимости всего этого. Как-то самоуверенно всё, и по детски наивно… Да и вообще, лучшее — враг хорошего…

— Юрий, Юрий. — Устало вздохнул Гроссмейстер. — Перефразируя Эйна Рэнда, скажу вам, что если вы хвалите хорошие поступки и порицаете злые, это ещё не значит, что вы поборник высшей справедливости и объективно подходите ко всем и вся. Ставя себя над схваткой, участие в которой по вашему предполагает невозможность беспристрастной оценки добра и зла, задумайтесь над тем, на чьей вы всё же стороне, и кому оказываете молчаливую поддержку.

Такие добродушные простаки как вы, которые искренне верят в неизбежность, не видят, что интеллектуальное и нравственное развитие их общества застопорилось. В итоге такому индивидууму не остаётся ничего другого как плыть по течению, в качестве жизненной программы выбирая ту, которую выдают за самую авторитетную. Логика, как будто бы, в таком шаге есть. Раз так делает большинство, значит, так надо, так правильно. Но на деле большинство очень часто ошибается! А правыми оказываются единицы! Веками человечество заблуждалось, считая землю плоской. И только Коперник посмел сказать, что она круглая. В науке такая ложная ситуация называется AD VERECUNDUM, то есть «ссылка на чужой авторитет». В частности, на авторитет общественного мнения. Кстати, напомню еще один курьезный случай. Несколько столетий в средневековых университетах студентов учили явной глупости: будто муха вместо шести имеет восемь ног. И все потому, что именно так написал в своем трактате один ученый ум, чей авторитет в те времена считался непререкаемым.